Несмотря и вопреки

Михаил Чумаченко: «Колесо» — единственный в России театр, который четыре года подряд не получает ни копейки постановочных денег

Попили мы чайку вместе с директором театра Яниной Незванкиной и худруком Михаилом Чумаченко аккурат накануне открытия сезона. И вот что из этого получилось.

Свадьба

Сентябрь — открытие нового сезона, и новостей на фоне осенних листьев в «Колесе» хоть отбавляй. В том числе счастливых. Вместе с ожидаемыми премьерами нового сезона театр предвкушает… свадьбу. Замечательный актерский дуэт Александра Двинского и Елизаветы Фарапоновой официально превращается в семейный. Двинский когда-то приехал в Тольятти из Иркутска, Лизавета — из Владивостока. И в этой истории с географией остается присоединиться к труппе и поздравить артистов. 

«Бушон» от Чумаченко

— Сколько премьер обещаете в новом сезоне, Михаил Николаевич? 

— Мы сегодня говорим о восьми. 

— А в прошлом было семь. Афиша премьер растет. И это «несмотря на» и «вопреки»? 

— На самом деле это «вопреки» происходит у нас постоянно. Самый тяжелый момент наших взаимоотношений в театре — это мои отношения с главным художником Сережей Дулесовым. 

— Что так?  

— Как только Сережа приезжает в какой-то другой театр, например в Ростове-на-Дону, тамошний директор, извиняясь, обращается к нему: «Сергей Викторович, вы нас простите, но мы можем вам выделить только 2,5 млн рублей на декорации к этому спектаклю». А мы здесь живем по формуле «Нам хотя бы 3 миллиона на все спектакли за год». Если посмотреть на все это по меркам Самарского театра драмы, то один спектакль у них стоит около 6 млн рублей. Ну, понятно, что наш Сережа Дулесов начинает нервничать, когда я говорю ему, что новый спектакль должен быть красивым, но из бюджета я, как в классике говорилось, не выйду. 

— И все же декорации к «Бушону» уже готовы… 

— Да, начинаем сезон со спектакля «Да здравствует Бушон». Французская пьеса, имеющая яркие постановки в России. Драматург Жеральд Сиблейрас очень известен, потому что его пьеса «Ветер шумит в тополях» шла в «Сатириконе», в театре Вахтангова. Мы ставим «Бушона». И это — попытка сделать интеллектуальную сатирическую комедию. 

— О пьесе, мягко говоря, спорили… 

— Мне кажется, у нас очень странное, достаточно политизированное время. Все разговаривали вокруг спектакля только на одну на тему: что ж это мы не называем вещи своими именами. И какие нам, нафиг, проблемы Евросоюза, когда мы живем в России! Мне кажется, любая пьеса вненациональна. Почему-то в Германии могут ставить «На дне», и никто не задает режиссеру вопрос, зачем под его руководством там занялись проблемами 1900 года в России. Мне кажется, «Да здравствует Бушон» — это в огромной степени про нас. Наш художник нарисовал декорации, и там написано: Бушон — город будущего. А я тут несколько дней назад въезжал в Тольятти, и у меня был шок. 

— От масштабов будущего? 

— На въезде в город стоит гигантский плакат. На этом плакате написано: в Тольятти находится 197 памятников старины и исторических мест. Не один Бушон не соответствует реальной действительности, это факт. 

— Так вам что же, захотелось эти памятники старины пересчитать? 

— Ну, во-первых, да, мне захотелось их пересчитать. А во-вторых, памятники, которые рождаются не в реальной, а в придуманной действительности, — это же фантастика. Такое во Франции, сочиняя пьесу про Бушон, и придумать не смогли — у них нашего воображения не хватило. 

В Ростов

— Ваш коллектив собирается на театральный фестиваль в Ростов-на-Дону. 

— Мы везем туда наше «Доходное место». Это их выбор. У них много лет проходит фестиваль русской комедии. Ростов с этой точки зрения принципиально отличается от Тольятти. То отношение к театру, которое там создано, видно отовсюду. Губернатор Ростовской области летает в Москву, в Министерство культуры, как на работу, пробивая для своих артистов звания заслуженных и народных. 

— А у вас с этим как? 

— Ольга Ивановна Самарцева год назад получила звание. Но если мы начнем считать издалека, то лет за десять мы не сможем никого назвать, кто бы был поощрен званием. Есть очень важная вещь, которую не до конца понимают власти. В Самарской области шесть народных артистов, три из них — в Тольятти, два — в театре «Колесо». Наши «старики» не вечные, ими тоже надо заниматься. У нас подросла команда людей, которая уже давно заслужила свои почетные звания. Елена Родионова и Андрей Чураев, например. И тогда в театре будет некая преемственность. А иначе мы через несколько лет получим временной разрыв, и это коснется всего города. Вот этого понимания на сегодняшний день нет. А вообще, мы такой образцово-показательный театр. Единственный театр в России, который уже четыре года не получает ни копейки постановочных денег. 

— Почему?  

— Как почему? Это не проблема конкретного человека, конкретного мэра. Это условия, в которых сейчас живет город. 

— Тяжелые для театра условия, Янина Николаевна…  

— Да, это условия, которые мы понимаем. Но это сложно. Потому что основная деятельность театра как раз постановка и создание спектаклей. Мы выходим за рамки своего внутреннего ресурса, подаем заявки на всевозможные программы. Но все премьеры у нас ставятся за счет привлеченных средств, за счет попечительского совета, минкульта. Вся наша гастрольная деятельность осуществляется только за счет Министерства культуры Российской Федерации. Почему мы едем в Ростов-на-Дону? Потому что впервые имеем дело с фестивалем федерального уровня, который оплачивает нам все. И транспортные расходы, и проживание, и питание. Едем полным составом, включая весь технический персонал и руководителей театра. И мы открываем этот фестиваль. Потом, после нас, свои работы покажут Малый театр, «Таганка», «Ленсовет». Достаточно серьезная история.

Театральный круг

— Фестивалей у нас, на Волге, не так уж и много, Янина Николаевна… 

— Можно я поделюсь одной идеей? Мы хотим сами проводить свой фестиваль. Хотим возродить «Театральный круг», который проводился у нас с 2006 по 2008 год. У нас формируется заявка, и мы очень рассчитываем на это. Фестиваль нужен. В нашем огромном регионе — всего один театральный фестиваль, и он, конечно же, проходит в Самаре. 

— Что еще в планах, Михаил Николаевич? 

— 3 октября начинает работать Сережа Мезенцев. Он репетирует Ростана. Это возвращение театра к костюмному спектаклю, чего мы себе не могли позволить. Можем, пожалуй, позволить один раз в два-три года, аккумулируя средства на конкретный спектакль. Нас заинтересовала возможность показать там зрителю наше старшее поколение: будут заняты Александр Двинский и Андрей Амшинский. Это романтический перепев темы Ромео и Джульетты. Молодежная команда тоже будет занята. 

После этого в ноябре выйдет новый проект, с названием которого мы пока только определяемся. Возможно, это будет что-то о главной роли, о жизни. Это такой моноспектакль Виктора Васильевича Дмитриева, который рассказывает о своей жизни начиная с военного детства до периода, когда он стал народным артистом. Материал выглядит очень живым и ярким. Записал и обработал его наш Алексей Пономарев. Я с огромным интересом читал сценарий. В принципе, с завтрашнего дня уже начнутся репетиции. 

Видимо, начну работать над Арбузовым. «В этом милом старом доме» — очень хочется поставить эту мелодраму. Арбузов же очень умело писал социальные сказки. Человечная история. И вдобавок ко всему, не очень хорошо знакомая зрителю. 

— Ставят все свои? 

— Ведем переговоры с двумя режиссерами. Один из них — лауреат «Золотой маски» Владимир Макеев, который очень много работал во МХАТе и который сказал, что с большим удовольствием и за небольшие деньги поставит у нас спектакль. Вот сейчас взяли 48-часовую паузу по поводу пьесы, потому что Макеев устал от Мрожека, а Ивашкявичус, которого он предложил нам, мне кажется, не выдержит в Тольятти. А выпускать Макеева на малую сцену не хочется: все-таки мастер. А у нас куча молодежи — пусть поработает с ребятишками.

Другой режиссер — Антон Киселюс — все время в разъездах; он у нас человек «импортный» и ставит то в Литве, то в Латвии, то в Польше. Но и в Россию заезжает. И ему очень нравится Шмидт. Ну, раз он будет ставить Шмидта, то понятное дело, что «Серебряную ложку» ставить придется мне. Город диктует свои требования, и если в сезоне не возникает коммерческое название, то сезон оказывается провальным. А мы сейчас уже два года живем в том странном состоянии, когда, видя пустое место в зале, понимаем, что это прямой удар по зарплате артистов. И если этих мест в зале случится больше ста, то они получат на 1,5-2 тысячи рублей меньше. 

Ни в одну программу  

— Янина Николаевна, почти все театры Тольятти хвастаются сегодня — кто новым штакетным хозяйством, кто грантом на спектакль…

— Что касается финансовой составляющей, к сожалению, наш театр не попал ни в одну программу. И в Год театра мы не получили никаких дополнительных средств, как наши коллеги, которые имели возможность получить поддержку со стороны федерального или областного бюджетов. Есть ряд программ. Есть программа поддержки детских театров, которым наш театр не является. Есть поддержка театров малых городов, но мы тоже не подпадаем под эту программу. Есть поддержка государственных театров, а мы театр не государственный, а муниципальный. Стараемся выживать. И мы, конечно, эту проблему обозначили: не так много таких городов в России, как наш. Нам отвечают: ждите. Ждем, но ожидание, может быть, затянется, а Год театра закончится. И неизвестно, что будет дальше. 

Марта Тонова

Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.