«Мимо ДТП не проезжаю никогда»: интервью с директором областного центра медицины катастроф

В зоне чрезвычайной ситуации — как на войне. Наш собеседник — военный врач, а сейчас директор областного центра медицины катастроф и скорой медицинской помощи Вячеслав Стебнев — знает об этом не понаслышке. В таких обстоятельствах главное — сохранить человеческую жизнь. Как сегодня работает центр? Каково это — круглые сутки работать в режиме «всегда включено»? И зачем врачам центра приходится брать с собой гидроножницы? Об этом и многом другом — в нашем материале.

Вячеслав Иванович Стебнев родился в 1964 году в Оренбурге. В 1981–1987-м (сюда вошли и годы службы в армии) учился в Оренбургском медицинском институте. В 1988–90-м (5–6-й курсы) обучался на военно-медицинском факультете в Куйбышевском медицинском институте имени Д. И. Ульянова. После окончания получил распределение в Германию. 28 лет отслужил в ВС РФ. Женат. Четверо детей, пять внуков.

«На дежурстве — круглые сутки»

—   Расскажите о центре. Почему вообще возникла необходимость его организации?

— Самарская область — это регион с высоким риском производственных и транспортных катастроф. Угрозы существуют потому, что плотная агломерация Самара — Тольятти насыщена производственными предприятиями. В области широко развита железнодорожная сеть.

Службу медицины катастроф начали формировать в регионе в 1989 году после череды катастроф — взрыва на Чернобыльской АЭС в 1986-м, землетрясения в Армении в 1988-м и взрыва   на железной дороге в Башкирии в 1989-м.

Наш центр — штаб службы — работает с 1994 года. В службу входят еще сеть лечебных учреждений по городу, которые резервируют места для пострадавших на случай ЧС; все бригады скорой; запасы медимущества на случай ЧС, которые храним мы, и лечебные учреждения.

Центр состоит из администрации и нескольких отделов — оперативно-диспетчерского (его сотрудники мониторят ситуацию в регионе круглосуточно), организационно-методического (мы обучаем медперсонал основам медицины катастроф; инспекторов ГИБДД, сотрудников аварийно-спасательных отрядов и просто граждан, желающих освоить навыки оказания первой помощи). В центре есть и клинический отдел — бригада экстренного реагирования, она дежурит 24 часа в сутки и готова в любой момент выехать.

— Кто решает, привлекать или нет центр к ликвидации ЧП? Могут жители области сами к вам обратиться за помощью?

— Вызвать нас самостоятельно, как скорую, полицию или пожарных, нельзя. Привлекать нас к ликвидации ЧС или нет, решает Центр управления в кризисных ситуациях (ЦУКС) при областном управлении МЧС.

Страшным боевым крещением для сотрудников центра стал пожар в здании ГУВД в Самаре 10 февраля 1999 года. Также центр привлекали во время массового отравления газом на Новокуйбышевском химкомбинате; во время теракта на Кировском рынке в Самаре летом 2004 года. В этом же году из-за слухов об аварии на Балаковской АЭС среди населения Саратовской, Ульяновской и Самарской областей поднялась настоящая паника. Люди скупали йод в аптеках, запасали продукты. Сотрудники центра проделали тогда громадную работу: отвечали на массу вопросов, запрашивали характеристики из АЭС.

Дважды привлекали нас и в 2007 году: во время ликвидации последствий авиакатастрофы Ту-134 в Курумоче и взрыва автобуса в Тольятти. Также центр участвовал в эвакуации людей из зоны лесных пожаров в 2010 году.

— А привлекают сотрудников центра к работе на мероприятиях с большим количеством людей?

— С 1997 года центр берет на свои плечи Грушинский фестиваль. Это пять дней работы на поляне. С развертыванием и свертыванием оборудования (два пневмокаркасных модуля и автоперевязочная) — неделя. От двух поликлиник выделяют для работы на фестивале сотрудников в стационарный медпункт. Мы разворачиваем свой лагерь отдельно. Обращений традиционно много. С одними и теми же из года в год жалобами — ожоги кипятком, укусы насекомых, аллергические реакции, алкогольные интоксикации.

Кроме этого, мы работали на всех фестивалях «Рок над Волгой». В 2013 году мы поставили рекорд. Тогда на фестиваль собрались 700 тысяч человек. По размерам это город Тольятти. Занимаемся мы и медобеспечением фестиваля «IВолга».

Настоящей проверкой на прочность стал для нас чемпионат мира по футболу — 2018. Этому предшествовала колоссальная подготовка сроком более чем два года. Мы обучили 250 человек — врачей и средний медперсонал. Люди согласились готовиться, не покидая своего места работы, на занятия приходили вечерами. Мы преподавали им радиосвязь, реанимацию, действия при массовом поступлении пострадавших, при эвакуации. Часть практических занятий проводили на стадионе «Локомотив», пока шла стройка «Самара Арены». А потом, когда стадион ввели в эксплуатацию, отрабатывали навыки и на нем.

— Много было обратившихся во время ЧМ? И кто чаще обращался — русские или иностранцы?

— Обратившихся было много. Нашу медицинскую стадионную команду отметили на всех уровнях. Иностранцев было очень много, но россиян всё же больше. Одна из довольно частых жалоб — «подвернул ногу на ступеньках на стадионе». Но нужно понимать, что мы работали не только на «Самара Арене» во время матчей, но еще и на фан-зоне на площади Куйбышева — дежурили там до последнего человека.

«До потерпевшего фельдшер километр шел с носилками»

— В состав центра входят трассовые медицинские пункты. Расскажите поподробнее, что они из себя представляют?

— На территории области работают два трассовых пункта на М-5 — около поселка Курумоч и около поселения Печерского в Сызранском районе. Пункт представляет собой модуль, одна половина которого жилая, а вторая — медицинская. В распоряжении фельдшеров есть автомобиль, на котором они и выезжают на ДТП. Пункт «перекрывает» территорию в 30 километров — 15 в одну сторону и 15 в другую. Их разместили на территориях, куда скорая помощь из ближайших крупных населенных пунктов не укладывается в нормативы доезда (есть у службы скорой помощи такие требования).

Мне особенно запомнился один случай из практики трассового пункта в Курумоче. На номер 112 поступило сообщение, что в поселке Власть труда столкнулись автомобиль «Лэнд-Крузер-200» и тепловоз. Прибыв на место, фельдшер никого не обнаружил: только куски стекла и зеркала. Дело было зимой, снега в полях по грудь. И вдалеке на путях фельдшер разглядел тепловоз без состава. Он взял на плечи медукладку, носилки и гидроножницы — и побежал по рельсам. Примерно через километр (такой был тормозной путь у тепловоза) он нашел и тепловоз, и искорёженный автомобиль. Водитель погиб на месте, на переднем сиденье была женщина без сознания, на заднем сиденье — ребенок с разрывом верхнего века и переломом бедра. А такие переломы очень опасны, так как там проходят крупные сосуды, и осколок кости может их повредить. Фельдшер оказал помощь пострадавшим на месте, стабилизировал их состояние, а потом позвонил водителю и сказал: «Как хочешь, так и езжай, но людей надо спасать». Водитель, понимая, что развернуться около тепловоза на путях не получится, поехал по ним задом. Подъехал, пострадавших погрузили и доставили живыми в больницу. Так что ориентироваться сотрудникам трассовых пунктов приходится молниеносно.

— Часто центр привлекают к ликвидации последствий ДТП?

— ДТП в городе обслуживает скорая помощь. Мы приезжаем, если случается сложное техническое или массовое ДТП; или ДТП с участием автомобиля, внутри которого находятся опасные вещества. Сам я мимо ДТП никогда не проезжаю, не важно, на работе я или нет. Спрашиваю, нужна ли помощь. Если сотрудники ГИБДД говорят, что нужна, останавливаюсь и помогаю.

— А стоит свидетелям ДТП без медицинского образования бросаться на помощь пострадавшим? Или лучше дождаться врачей? Какие дадите советы?

— Без помощи человека оставлять нельзя, но для того, чтобы не навредить, нужны базовые знания, как оказывать первую помощь, как вести себя при переломе. Например, перелом позвоночника предполагает эвакуацию на жестком щите. Человек, кидаясь помогать, должен это знать. Или другой пример. Диаметр бедренной артерии — около пальца, и при ее повреждении кровь вытечет из тела пострадавшего за три минуты. А если пережать сосуд на бедре, то жизнь можно сохранить. Для этого достаточно наложить повязку, любую. Хотя бы завязать носовой платок, вставить карандаш и затянуть. Считаю, что эти знания и навыки обязательны для каждого человека. Правда, сейчас ими обладают далеко не все.

«На ЧС как на войне»

— Сколько в центре работает человек?

— В центре работают 63 человека, в основном врачи и фельдшеры, 17 из них совмещают работу в центре и работу, например, на скорой помощи.

— Какими качествами должен обладать сотрудник центра медицины катастроф?

— Если говорить о квалификационных требованиях, то сотрудник должен иметь профессиональное образование и опыт работы не менее трех лет на скорой помощи плюс дополнительное образование по аспектам медицины катастроф. У него должно быть крепкое физическое здоровье, высокая стрессоустойчивость. Нужно понимать, что во время ликвидации последствия ЧС приходится работать в условиях, сходных с боевыми.

— Сколько лет вы работаете в центре?

— Директором центра я работаю два года. До этого 28 лет служил в Вооруженных силах РФ. Я военный врач, довелось поработать в Германии — на территории западной группы войск, на Дальнем Востоке, в Пермском крае. Закончил службу здесь в должности начальника медслужбы Второй армии. Потом работал несколько лет в медучреждениях области.

— Стали осторожнее, когда пришли работать в центр?

— Скорее да, чем нет. Но служба в Вооруженных силах с командировками, учениями, ненормированным рабочим днем, полевыми выходами уже сформировала взгляд на опасность. Бывает, правда, анализируя последствия ДТП, где приходится работать, понимаю, что сделай водитель так-то и так-то, последствия были бы менее серьезными. И рассказываю о своих наблюдениях родным.

— Вы военный врач, ваша нынешняя работа тоже требует постоянной концентрации и сосредоточенности. А какой вы вне работы? Чем увлекаетесь?

— Уже около 10 лет увлекаюсь спортивной карповой ловлей. Есть даже медаль за победу в одном из чемпионатов Самарской области по этому виду спорта.